Но приступим к нашим вотзефакам на острие атаки. Данная серия оказалась от и до посвящена mommy issues, если не Эдипову комплексу, от и до пронизавшему два поколения семейства Штильцхенов.
И Гиде_он?Итак, явилась долгожданная румпелевская мамо: разумеется, вдвое моложе сына, готично-черная, с волнующими злыми сиськами, традиционно выбравшая власть над любовью к брошенному сыну, с которым обращается весьма провокационно-агрессивно-сексуально (из-за чего вдвойне тревожно становится за отношения Румпеля с дамами Миллс - такое ощущение, что в их лице и бюсте он всякий раз пытался найти и оттрахать мамочку).
Честно говоря, после явления такой шикарной дамы, которая выглядет более Малефисентой, чем сама Анжелина Джоли, я ожидала, что вопросом, терзающим Румпеля, окажется: "И как же вы, маменька, вообще оказались в постели с моим небритым, побитым молью, алкоголичного вида папашей?" или, на худой конец, "Блин, почему у всех родители - люди как люди, а у меня - парочка вечно молодых и подозрительно красивых эпических мерзавцев?", - но нет, последовало "ПАААЧИМУ ТЫ МИИИНЯ БРООООСИЛА?????" И какого ответа Румпель ждал, кроме как "Судьба у тебя такая в этом сериале, сын/муж/папа!"? Вообще, я уже не удивлюсь, если выяснится, что старые пряхи тоже от Румпеля сбежали темной ночью.
Ну вот сколько можно по кругу-то ходить, с этим бесконечным потоком отказавшихся от Румпеля родственников? Вообще, найдите в этой истории десять отличий от истории Пэна? Разве что мамо любит младенцев, а папо предпочитал мальчиков постарше.
И, главное, какая мораль, какой хотя бы смысл был во всем этом флэшбеке? Румпель наполовину фей, но почему-то не говорит на фейском языке (из-за родовой травмы, не иначе), зато ждет, что служанка переведет для него заклинание (думаю, можно уже не сомневаться, что Белль он в услужение потребовал из-за встроенного гугль-переводчика), приманивает на младенца Черную Фею для совершенно пустого слезного разговора (серьезно - ему выяснения отношений с Пэном не хватило?), а потом драматично телепортируется в никуда, оставив младенца и Белль посреди темного нигде... после чего печально наблюдает за тем, как Белль, задействовав также встроенные гугл-мапс и джи-пи-эс навигатор, посреди темного нигде находит родителей безымянного младенца и возвращает им чадо. Ах да, еще тут бестолково мельтешит Голубая Фея, которая, конечно, вся такая shady, но не произносит и не делает ничего мало-мальски внятного, чтобы можно было хотя бы заподозрить (я уж не говорю - насладиться!) интересную интригу.
В настоящем дела не лучше обстоят. Белль по-прежнему ведет себя как простая русская баба, мужем битая, попами пуганная, врагами стрелянная. Ей-богу, такое ощущение, что Голд ее тридцать лет в подвале держал, избивая и насилуя, поэтому она всякий раз, его завидев, начинает на пол-лица разевать рот в беззвучном вопле ужаса, а потом тихонько всхлипывать, дрожа всем телом. Кто ты, неведомая жертва абьюза, и почему заняла место Белль, которая некогда при помощи книжки, стеллажа, арбалета, презрительного взгляда и такой-то матери всегда давала отпор не то что супругу, а куда более враждебно настроенным злодеям?
Ну хрень же, полная хрень! Как и внезапная уверенность Белль, что Румпель, не иначе, будет купать сыночку в крови некрещеных младенцев, растлит, научит пить и курить, перетянет на Темную сторону, а то и вовсе хирургически изменит его судьбу, при помощи ножниц превратив из мальчика в девочку. Румпель, конечно, тоже был хорош, с его-то маньячным видом, кинжалом и порошком ускоренного старения, которым зачем-то дважды попытался припугнуть Белль, - но все равно, с какой балды все вели себя так, словно опасность грозит самой жизни младенца?
Гидеоныш - второй носитель Эдипова комплекса в этом семействе. Одни качельки на кладбище, куда он заманивает Белль в призрачном мире, чего стоят! А уж его жаркие обнимашки, а горячие взгляды на молодую симпатичную мамочку! И, главное, Белль даже в голову не приходит, почему нерожденный младенец продолжает являться ей во снах, причем выглядит даже не милым малышом, а половозрелым двухметровым дядькой, и так настойчиво советует послать и папу, и даже себя самого подальше. (Вообще, страшно подумать, какой процент хитрожопости в младенчике уже содержится: папа Темный, дедушка - Питер Пэн, бабушка - Черная фея... да и Мориса, с его специфическими взглядами на родительскую заботу, не забываем.)
Отдельно порадовала сцена родов, где Белль - с даже не растрепавшимися локонами, безупречным макияжем, накладными ресницами - давала жизнь Гидеоше, разевая рот так, словно опять Румпеля увидела, и периодически отрубаясь на посещение мира снов. Из глубин утробы не только трулавкиссы, но и
Ну и, конечно, великая и необходимая жертва Белль, подвиг материнской любви, сиречь - решение отдать Гидеошу на воспитание Голубой Фее, свинтившей из Сторибрука непонятно куда, лишь бы мальчик не научился от папы дурному... И все вокруг такие, включая Эмму, - "да, да, да, это правильно, только воспитание у чужих людей мальчику шанс на лучшую жизнь, а Румпель, конечно, после такого станет няшкой, а не разнесет Сторибрук по кирпичику!"
Вообще, нечто подобное этому гениальному ходу я могу припомнить разве что в Х-файлах, где Скалли сначала три сезона соплестрадала из-за бесплодия, потом носилась с беременностью, как курица с яйцом, а потом сказала: "Анунафиг!" и отдала выстраданного младенца на усыновление, чтобы ничего не мешало от правительства за пришельцами бегать.
Конечно, это было ожидаемо, что никакой счастливой беременности и радостного воспитания младенчика Румпеля и Белль не ждет, но какой же это тупой вотзефак, даже без учета того, что уже в следующей серии мы узнаем, что младенец оказался не в счастье, а в смертельной опасности?! Если Голд был бы в самом деле таким извергом, садистом и бездушной тварью, каким его в этом сезоне пытаются рисовать, попытка разлучить его со вторым сыном обернулась бы мучениями и гибелью не только для Белль, но и вообще для всех, за ним бы не заржавело! А нам предлагают поверить, что избавление от младенца - конец всем бедам, Сторибрук может выдохнуть и благоденствовать?
Нет, конечно, если великим и неожиданным вот_это_поворотом, трепетно приготовленным для нас Адамом и Эдичкой, было открытие, что Румпель (ну кто бы мог подумать!) на самом деле не такой уж гад, и даже не будет убивать Белль, и порушит все не в городе, а только в своей многострадальной лавке, и он в самом деле любит и страдает, и полностью убит потерей сына, даже имя которого ему не дозволено узнать... то да, шалость удалась. Шок, катарсис, вот_это_поворот года!
Про румбелль я даже думать боюсь. Тут уже столько точек невозврата пройдено, да что там - пробито вместе с днищами, что совершенно невозможно представить радостный румяный рассвет после этой черной ночи, любовное воссоединение с обнимашками, трулавкиссами и верой в лучшее друг в друге. Это уже не осколки пейринга, а в пыль все нахрен побито, и пыль ту ветром развеяло, уж простите мне пафос. Да-да, спасибо, Адам и Эдичка, обещанных веселья и удовольствия фанатам доставлено столько, что как бы не захлебнуться!
Ну и еще так, по мелочи.
Злая Королева не оправдала ожиданий на некоторую разумность (в плане недоверия к сладким обещаниям Румпеля) и сестринскую привязанность к Зелене и таки побежала ее убивать в надежде на комиссарское тело - но в итоге получила, конечно, полный отлуп по всем фронтам и устроила Голду мелкую бабскую мстю, окончательно рассорив его с Белль. И при этом даже в уголке драматично не поплакала, мелко вздрагивая всеми грудями, - недоработка АиЭ!
Регина зато облачилась в мундир и высказала единственную здравую за весь эпизод мысль, что вовсе не обязательно прощать людей, причинивших тебе огромное зло, даже если при этом можно их жалеть и даже спасать их жизни. Но поскольку при этом явно предлагалось пожалеть в очередной раз отвергнутую сестрой Зелену, посыл этой мысли ушел в молоко.
Аладдин добровольно превратил себя в джинна, чтобы Злая Королева могла его похитить и загадать три жутких желания. И вообще, блин, Жасмин, иди уже сама в
А Эмма вся опять в видениях и в спасительском бреде.